Кантата копыт

Кажется, всё было уже в его жизни: подвиги батальные и куртуазные, участие в государственном перевороте и победа на море, давшая право зваться графом Чесменским, то ли внезапная, то ли ожидаемая монаршья немилость – и в 38 лет начинай сначала.
Куда же устремится теперь замысловатое буйство Алехана, графа Алексея Орлова-Чесменского? Впрочем, есть у него охота, которая пуще неволи, – лошади, лошади, лошади.

Граф закупает скакунов самых лучших пород той поры. Их доставляли в Россию морем. Всех, кроме одного жеребца, которого, ввиду особой, совершенно исключительной ценности, Алехан так и не решился доверить морской стихии. А потому конь был отправлен посуху. Путь был далёк и занял около двух лет. Двигалась эта необыкновенная процессия с боевой военной охраной, да ещё и с фирманом тогдашней "блистательной Порты". Из Аравии сквозь Турцию, Венгрию, Польшу – и в Москву. Серебристо-белый жеребец, прозванный Орловым Сметанкой, стал родоначальником орловских рысаков.
Вот как описывает учёный-зоотехник В.О. Витт достоинства Сметанки:
"Когда русский генерал граф Орлов – хотя он был красив, но весил очень много (почти 9 пудов, т.е. около 140 кг) – сел на неё и проскакал на ней вскачь всё положенное большое расстояние, она была утомлена не больше, чем если бы несла пёрышко".
Алексей Григорьевич – "генерал-поручик и Преображенского полку подполковник" (полковником значилась только императрица) – с головой в коннозаводстве. В Нескучном он строит манеж, в котором клубятся ценители, знатоки, да и просто любители верховой езды. Особенно привлекают турниры, устраиваемые графом. Среди верхоконных непременная участница карусели, состязаний, впервые появившихся ещё во времена рыцарства, – юная Анна Алексеевна. Дочь Алехана почти под стать отцу в мастерстве. Её белый жеребец Бриллиант несёт наездницу, а она, "выдёргивая на всём скаку копьями ввёрнутые в стены манежа кольца, а также срубая картонные головы с надетыми на них чалмами и рыцарскими шлемами", восхищает зрителей.
Быть может, истая увлечённость семейства Орловых лошадьми сыграла свою службу и Карамзину. Будущий творец "Истории государства Российского" становится завсегдатаем манежа. Он ежедневно с раннего утра приезжает в Нескучный сад для "моциону". Особенно поражал манеж во дни праздников, что устраивал граф каждое воскресенье летом. Этот могучий красавец, облачённый в парадный мундир, при всём множестве регалий, появлялся самым первым. Восседал граф с необыкновенным мастерством "на статном фаворитном коне своём Свирепом, который не гнулся под девятипудовым богатырём-вельможей".
Восточная сбруя и мундштук, седло и чепрак были искусно украшены золотым орнаментом и драгоценными камнями. За графом на лошадях серой масти скакали его дочь с дамами, друзья и приглашённые. А минутами спустя появлялись 40 берейторов и конюших; они вели в поводу кровных лошадей в богатой сбруе и красочных нарядных попонах. Эту былинную процессию замыкали экипажи, запряжённые четвёрками коней одной масти: свита графа являла собой "нечто среднее между восточной роскошью и средневековою торжественностью рыцарских турниров".
Ещё за год до появления Сметанки Алехан приступил к созданию нового конного завода в селе Хреновое Воронежской губернии. Российской империи с её бескрайними просторами, неухоженными дорогами, разбросанностью населённых мест необходима своя выносливая и резвая рысистая порода. И граф в относительно недолгий срок создаёт на своих заводах красавца-рысака. Тот приспособлен к работе на малопригодных дорогах, но и в изысканной упряжке в пору парадных выездов царствующих особ не портит картину. Его красавец хорош под седлом буйного гвардейца на поле битвы и в охотничьих забавах парфорсной охоты. Бег этих необычайно красивых коней отличала гордая посадка высоко поднятой головы. Поражал и изящно-крутой изгиб конской шеи.
Как вспоминали современники, "можно было поставить на крестец стакан воды, и он не расплескался бы; а когда граф ездил на своём любимом мерине Потешном, то смотревшему на его бег представлялись в один и тот же момент все четыре блестящие подковы как бы стоящие в воздухе под летящей массой рысака: так быстро было его движение".
Хреновский конезавод завоёвывает с середины 70-х годов XVIII века стойкую репутацию если не самого крупного, то самого лучшего среди частных конских заводов империи. Потому немудрено, что сюда частенько наведываются иностранцы. Оригинальна история, связанная с поездкой на завод английского путешественника Уильяма Кокса (1778). Этот пилигрим посещает завод вместе с лордом Гербертом. Всё увиденное, начиная от живописной поймы Москвы-реки, пастбищ и завершая коллекцией выдающихся жеребцов и превосходных маток (60 особей из Аравии, Турции, Татарии, Персии, Англии), производит на англичан неизгладимое впечатление.
На выводке Герберту очень понравился гнедой жеребец, подаренный графу Орлову Али-Беем. Алехан, заметив это, неожиданно для гостей присылает жеребца Алибея через несколько дней в Петербург, в подарок Герберту, сопроводив любезным письмом на английском языке. То был не единственный случай. На лучшие заводы Британии поступали и другие жеребцы от Орлова.
Если для иррегулярной русской кавалерии коней предоставляли донские и башкирские степи, то для регулярных войск поставляли лошадей те сотни конских заводов России, в которых била изысканная кровь Сметанки и Салтана. Причудливо-степенная лошадь тяжеловесного стиля "барокко", унаследованная от Елизаветинской эпохи, без труда уступила место лошади лёгкой, подвижной, неутомимой и одновременно высокой и статной. Потому-то в 1812-м русская кавалерия превосходила кавалерию Наполеона.
Алехан способствует и развитию конного спорта в России. А что более всего воздействует на окружающих? Правильно, личный пример. Граф – искуснейший наездник. Он настолько овладевает искусством верховой езды, что уже в 20 лет становится "законченным, всеми признанным мастером, даже гроссмейстером высшей школы езды и манежной выездки лошадей".
Первые публичные скачки с вручением приза открываются в Москве в 1799 году. Сам Алехан скачек не пропускал. Как правило, он приезжал "со своею дочерью на четырёхколёсной золочёной колеснице, запряжённой в ряд четвёркой лошадей, которыми сам граф управлял с необычным искусством". Иногда он принимал участие в бегах. Уносили тогда его "подбитые ветром" любимые рысаки Любезный и Каток.
Вот как описывает Алехана Иван Тургенев словами одного из героев:
"Много вельмож видел – и всяких видел, жили открыто, на славу и удивление. Только до покойного графа Алексея Григорьевича Орлова-Чесменского не доходил ни один. Алексея-то Григорьевича я видел часто: дядя мой у него дворецким служил. Изволил граф жить у Калужских ворот, на Шаболовке. Вот был вельможа! Такой осанки, такого привета милостивого и вообразить невозможно и рассказать нельзя. Рост один чего стоил, сила, взгляд! Пока не знаешь его, не войдёшь к нему, боишься, точно робеешь, а войдёшь – словно солнышко тебя пригреет и весь повеселеешь. Каждого человека до своей особы допускал и до всего охотник был. На бегу сам правил и со всяким гонялся; а никогда не обгонит сразу, не обидит, не оборвёт, а разве под самый конец переедет; и такой ласковый – противника утешит, коня его похвалит".
Цокот сотен копыт – живая память об этом удивительном и поныне загадочном человеке, короле наземных сражений и морских битв, кулачном бойце и буяне, картёжнике и бонвиване, авантюристе и благородном идальго. Пожалуй, он, Алехан, был одним из той, крайне малой когорты русских вельмож XVIII века, кто заражал всех окружающих своей деятельной энергией и воплощёнными, по большей мере, замыслами, победами, заставившими встряхнуться всю Европу, и приключениями, достойными пера достойнейшего сочинителя.
Сергей Охлябинин